Сергей Горовенко: "Как я убил свой талант"

КОЗЫРНЫЙ ГОРОВЕША

Искусственное поле стадиона «Рассвет», полвека принадлежавшее Красноярскому заводу телевизоров.

– Если б не бухал, играл бы, где Романец с Тархашкиным, – задорно рубит воздух с плеча верткий лысый старичок, на вид лет семидесяти.

– Зачем тогда бухали?
– Да как же не бухать, когда весь город носит на руках, тебе восемнадцать, а в кармане пятаки не держатся. Прохожие по бакенбардам узнают, когда ты в клубном автобусе «Автомобилиста» на тренировку катишь. Выйду на наш бродвей – все девки мои, я их пирожными пичкаю. Да потому что я козырный был всегда. Ну кто, скажите, в Красноярске не знает козырного Горовешу?!

Таким я нашел самого талантливого футболиста красноярского футбола Сергея Горовенко. Бойкого рассказчика, с добрейшими и ясными синими глазами, в чистеньком спортивном костюме, бравирующего своим прошлым и настоящим.

Искал по редкой фотографии 37-летней давности. На снимке – новички красноярского «Автомобилиста», среди которых Олег Романцев и Александр Тарханов, взахлеб куражась, вливают в богатого шевелюрой козырного Горовешу очередную бутылку.

– Чем потчевали вас Тарханов с Романцевым?
– Дурили на первом нашем сборе в команде мастеров. Газировкой тогда затарились, но если бы только газировкой травил себя все годы… Хотите знать, как я убил талант? Валяйте, все расскажу, память не пропил.

БАСКЕТБОЛИСТ РОМАНЦЕВ

За день до встречи с козырным Горовешей директор красноярской СДЮШОР «Рассвет» Александр Гуцик перелистал по страницам фотоальбомов славную историю группы подготовки при команде «Автомобилист» игроков 1954 года рождения.

– Самая удачная команда по спортивным показателям. Зональное первенство России выиграли, участвовали в финале первенства России, на Союзе выступали.

Наш первый тренер Юрий Альбертович Уринович (сейчас он в Израиль уехал на операцию) собрал сборную из самых талантливых красноярских пацанов в 1968 году. Тогда местная команда мастеров называлась «Рассвет» и базировалась при Красноярском заводе телевизоров в Октябрьском районе. Завод умер, а футбольное поле живет. Вот на этом поле и тренировались, рядом с третьей проходной. Работяги прямо на поле шли сдавать нормы ГТО. Завод был секретный, на сорок цехов, 10 тысяч человек здесь трудились над производством спутниковых систем навигации.

Сам Уринович, рассказывал, был устроен на заводе инженером. Добрейшей души человек, интеллигент, никого в команду не переманивал – пацаны сами к нему стремились. Для многих из нас он – второй отец. Сашку Тарханова Юрий Альбертович приглядел в 21-й школе в детской команде «Эврика». Олег Романцев появился в команде группы подготовки на год позже. Олег сам с Рощи, за «Металлург» играл, здорово у него в баскетбол получалось. Вживую сравнивал, Романцев на площадке выглядел предпочтительнее нашего земляка Сергея Тараканова из 57-й школы – впоследствии олимпийского чемпиона Сеула. Олег исполнял разыгрывающего, вымахал раньше остальных – волосы на груди, мощный торс, стометровку бежал быстрее, чем за 11 секунд.

Играли мы в группе подготовки по системе четыре-три-три. Я с Тархановым на месте левого полузащитника по тайму, Саша был физически слабее остальных. Романцев – забивной, могучий центрфорвард.

Олег был застенчивым. Вроде бы права должен качать как физически здоровый, но он был, как все, сразу влился в коллектив.

Юрий Альбертович – приверженец работы с мячами. Он развивал индивидуальность каждого, дана обводка – приветствовал дриблинг. А самый талантливый из нас – Сергей Горовенко. Любимец Уриновича. Плеймейкер, как теперь говорят, капитан команды, авторитет. Уринович до сих пор его жалеет.

Мы с мячом возились, а он уже играл, мог наладить длинную передачу, штрафные бил изумительно. Горовешу болельщики пушкой называли. Тогда как игрок он был выше нас всех вместе взятых. Горовенко первым из красноярцев пригласили в юношескую сборную России. Я вам его завтра найду. Горовеша вроде пока в «завязке».

А Юрий Уринович (1938 года рождения) у меня 13 лет как в школе числится. Живет без почки. Зарплата – 10 тысяч рублей плюс по пятерочке от РФС и от Красноярского края. Дай бог здоровья Юрию Альбертычу.

«ЧОЛПОНЧИК» НА ТРОИХ

Сергей Горовенко:

– В первом матче за нашу команду Романец гол забил дальним ударом вратарю промеж ног – и давай радоваться, орать. Я ему мозги прочистил, промеж шнурков дал. Ну, думаю, деревня неотесанная. Да ничего, притерлись со временем.

В 1971 году нас было трое кандидатов из Красноярска в юношескую сборную России: я, Алька (так назвал Горовенко. – Прим. авт.) Романцев и Дворников Сашка, Шурей. Но мы так начудили в полуфинале первенства СССР в Киргизии, что нас из кандидатов поперли. В первом матче турнира нас засудили. Пять голов забил Романец Ташкенту – и ни одного не засчитали. Тогда мы с Шуреем с горя расслабились, взяли «чолпончик» – бутылку местного крепленого вина («Чолпон»), как щас помню, за рупь ноль две. Олег тогда вообще не квасил, только пиво. Засадит бутылочку в Роще у себя – и доволен. Ну а тогда в Киргизии мы с Шуриком одну сладенькую «приговорили», – потирает руки Горовеша. – Алику предложили. Он, грит, ладно, пойдем.

Втроем – я, Шурей и Романец еще один «чолпончик» на троих раздавили, по 170 граммов на брата, и пошли в полпервого ночи на центральную площадь города Ош. Шура, царствие ему небесное, гитару взял – у него маманя цыганкой была. Он так сбацал, аж менты прослезились. Идем назад, и тут Шурка стал пьяного мужика изображать – бился в припадке, ну прям алкаш натуральный. Шурей давай падать у гостиницы, мы гогочем, и главный судья турнира запалил нас со второго этажа. Я ж козырный, я ж в майке с 10-м номером на спине на прогулку отправился, – хохочет Горовеша. – Настучал судья Уриновичу, тот прибежал испуганный.

Наутро собрание в команде, судья пришел. Мы с Романцем помалкиваем, а Шурей в бутылку полез. В НХЛ неважно, кричит, как ты проводишь свободное время, главное – вышел на поле и отпахал. Шуру Дворникова в московское «Торпедо» брали, но он бухал хлеще моего. Отправили в Хабаровск – проспал тренировку на берегу Амура, и его в Раздольное послали служить. Шура вообще был красавец – и в хоккей с мячом играл за «Енисей», и в шайбу в классе «Б», и в футбольном «Автомобилисте». Во все играл, как черт, не только на гитаре. Бахвалился Сашок: играю в шайбу, подъезжаю к бортику – ребятки мне стакан. Я его ы-ы-ы-ы-х – и попер в атаку.

Сгорел Шурей от водки в 1993 году.

БАЛЛАДА О ГОРЯЧЕНЬКОЙ ВОДИЦЕ

– Завод телевизоров закрыли, поле озеленили искусственной травой, а что-нибудь осталось на стадионе со времен футболистов Романцева и Тарханова? – интересуюсь у Гуцика.

– Как же, старая трибунка осталась. Ее в 1968-м методом народной стройки возвели. Пойдем, покажу, – приглашает Гуцик на экскурсию в подтрибунное помещение. – Вот это наша раздевалка 4х4 возле душевой, даже скамейки с тех времен остались – смотри, какие обшарпанные. Вода в душе всегда холодной была.

Среди пацанов рабочих окраин интеллигенты были не в почете. В те времена к нам на «Рассвет» вообще один маршрутный автобус ходил. Зимой тренировались в кочегарке двенадцать на восемь метров. Все мы оттуда, из этой кочегарки, там ни света, ничего. Потом условия улучшились. При команде появился автобус «ПАЗик». Со всего города нас собирал, мы занимались в автодорожном техникуме на улице Калинина. Потом те, кто поумнее, в пединститут подались.  Олег Романцев его окончил.

А в 1972-м лучших игроков из нашей группы подготовки забрали в главную команду «Автомобилиста». Меня не взяли. После службы в новосибирском СКА так и остался при школе «Рассвета» работать, давно уже директор, а Юрий Уринович у меня тренером числится. Блюду традиции – здесь самый народный стадион в Красноярске, в школе более 800 воспитанников. Летом – футбол, зимой – хоккей с мячом. Кстати, Саша Тарханов здорово играл в русский хоккей, подвижный такой полузащитник. И мне заслуженного тренера России за воспитание хоккеистов Ивана Максимова и Анатолия Суздалева присвоили. Это я Ваньку в «Енисей» пристроил. У нас же Красноярский край, а не Краснодарский. Здесь никогда не будет серьезного футбольного центра. Значит, надо готовить пацанов до определенного уровня и отпускать поближе к Москве.

Кем были бы Тарханов или Романцев, если бы остались в Красноярске? Романцев стал бы лучшим нападающим красноярского футбола всех времен, но тогда сегодня вы вряд ли приехали бы к нам в командировку.

«СТАРИКИ НАС НЕ ДУШИЛИ»

– В 1972 году в «Автомобилисте» старики пытались «душить» группу молодых 18-летних новичков? – адресую вопрос Горовенко, присевшему на корточки у той самой, старенькой трибуны «Рассвета».

– Нет. Тогда хозяином в команде был Юрий Михайлович Сипкин, капитан и центральный полузащитник. Козырный, как я в команде юношей. Что Сипкин скажет, то закон. Ну, мячи там принести – без вопросов. Но чтобы дедовщина: эй, ты, молодой…  Не было. В начале того сезона Сипу сломали, и я сразу в составе заиграл. Потом Романец в основе закрепился.

Тогда в «Автомобилисте» было 14 ставок по 192 рубля, две ставки по 156 и еще две по 132 целковых. Так я 132 рэ получал на двоих с Ванькой Бобкиным, хотя играл в основе. За счастье было на поле выйти. Народу на футбол у нас ходило по пятнадцать тысяч.

Никто нас не душил, а если мы и травили, то своего же ровесника – Кишу (нападающий Александр Кишиневский). Он спал на ходу, добрая душа, наивный чудак. Алька Романцев шкодным был. Его коронка – подсунуть в карман товарищу фотографию зловредного тренера. Узлы на штанах вязал. Помню, Кишу разыграли. Он обмолвился, что неплохо бы ему отыскать живших в другом городе родственников.

Мы находим «родню» через подставную «родственницу», и она по телефону зовет Кишу в гости. Киша собирается, берет тортик, цветы – и пешочком на липовый адрес. А мы его уже в гостинице с вилками поджидаем – тортик лопать. Раз «затравили» Кишу, что на экзамен по легкой атлетике в пединститут надо прий­ти со своим ядром. И ведь притащил же. Это Москва Романца замкнула, а в своей компании он редкий балагур. Тархашкина, помню, в 18 лет женили. К слову, девичья фамилия супруги Сашки – Лобановская. И первую свадьбу Романцева всей командой отмечали. Весело жили. Вот он, наш корешок футбольный по группе подготовки и «Автомобилисту» – Виктор Савенков, все снимал на фотоаппарат, – Горовенко кивает на подошедшего Савенкова. – Считай, каждому из нашей команды альбом сделал. Вся наша молодость на его снимках.

– Ну что, Горовеша, может, сбегать в магазин? – хохмит «фотограф» Савенков, работник стадиона «Рассвет». – От вас ведь и бутылки не дождешься за альбомы.

– Не-е, не надо. Я пью, когда я пью…

«ЗАЧЕМ МНЕ МОСКВА?»

Александр Гуцик в своем директорском вагончике продолжает листать свой фотоальбом.

– Сашу Тарханова забрали служить в Хабаровск. Помню, он с трибуны «Рассвета» убегал от милиции. Я служил в новосибирском СКА. Начальник ждал призывника Романцева, только вместо Олега в Новосибирск из Красноярска отправили его старшего брата Валерку. Ох и зол был наш шеф на такую подмену. А на Олега Романцева положил тогда глаз Николай Петрович Старостин.

Наш учитель Юрий Уринович рассказывал, что его пацана тренировал Андрей Петрович Старостин. Андрей Петрович девять лет отбывал заключение в Норильске, а в  1953 году, когда умер Сталин, приехал в Красноярск. Там и прозанимался с командой Уриновича все лето. Впоследствии он вспоминал Красноярск добрым словом.

Может, потому Старостины так благоволили красноярскому самородку Романцеву. А тот ведь поначалу заартачился – не понравилось ему в «Спартаке», да и Старостин перековал его в защитника. Увидел в нем характер – и, неслыханное дело, сразу сделал капитаном «Спартака». Романцев – человек слова, сибиряк с крепким внутренним стержнем. Если Олег считал, что прав, всегда мог любому человеку в глаза сказать. Нет у Романцева гибкости. Упрямство и ненужная твердолобость иногда ему помогали, а иногда мешали, но сибиряку поменяться невозможно. Вот у меня нет такого стержня, – разводит руками Гуцик. – Я добрый, никогда никого не увольнял. Может, это и плохо, но, с другой стороны, здесь состоялся как личность. У нашей школы лучшая материально-техническая база в Красноярске. Друзей много, – Гуцик многозначительно кивает на совместное фото с бывшим владельцем Красноярского алюминиевого завода Анатолием Быковым. – Вот, живу в собственном коттедже. Непонятно, кто из нас больше счастлив в жизни – я или Романцев с Тархановым. Зачем мне Москва?

«АЛЬКА – В «СПАРТАК», А Я – В АЛКОГОЛИКИ»

Сергей Горовенко продолжает свою грустную исповедь.

– Нам с Валеркой Гладилой (Гладилин) в Красноярске армию «сделали», в батальоне милиции. А на вступительные экзамены в педагогический институт я проспал. Раздолбаем был. Меня в 1976‑м снова взяли в команду, Романец был с нами на сборах в Анапе, когда вернулся из Москвы. А потом телеграмма пришла от Старостина: или будешь играть в «Спартаке», или вообще закончишь с футболом. И все. Алька – в «Спартак», а я – в алкоголики.

В те годы я пил месяцами. Да по три раза на день. Тут был пивбар в «Ивушке», в 14-й столовке заводской. У нас талончики, у нас все схвачено. Я был смазливеньким, язык подвешен. Талоны легко менял. А там – вино «Рубин» по рупь двадцать две.

В шесть утра буфет открывается, а я там уже без десяти. Мужики тащатся на работу, им опохмелиться надо. Меня все знают: где бы водочки взять, Горовеша? Без вопросов, отвечаю, гони восемь рублей. Иду на квартиру. Тогда водку хорошую продавали с квартир. Возьму – и меня угостят. Люди на работу в половине восьмого, а я – спать. В одиннадцать просыпаюсь, «буксы» горят, а воровать я не умею. Где денег взять? Жил только за счет того, что я – Горовеша.  Знали все как футболиста. Обед на заводе с одиннадцати до часу, я и там успеваю вмазать – и спать на второй бок. В пять мужики с работы идут – и я там, но уже поддаю по чуть-чуть, потому что вечером мне в ресторан «Сопка», а денег в кармане – ни копейки.

Опохмелюсь и в семь вечера – в «Сопку». Кабак до полуночи работал, первое варьете в Красноярске. Поднимаюсь наверх. Луч прожектора – на меня. Музыканты играют футбольный марш – Горовешу приветствуют. В таком режиме в 1979 году я отпахал девять месяцев и впервые загремел в реанимацию. Кабы ни здоровье лошадиное, пропал бы. Десять раз брали меня в команду мастеров «Автомобилиста», одиннадцать раз отчисляли. Остановиться не мог. Тормозну – меня в команду возьмут. В команду взяли – все, я опять козырный, бухать надо. Я ж не мог пить втихаря под одеялом. Гудеть – так в ресторан, народ угощать. Не жизнь, а Бухара– Урал, газопровод такой строили.

«НЕТ ЗАВИСТИ К РОМАНЦЕВУ»

«Фотограф» Виктор Савенков ласково упрекает Горовешу: да ты, Серега, с детства раздолбай. Взяли в команду – хорошо, не взяли, да и ладно. Неподдающийся, вечный ребенок.

– Да уж, – почесывает лысину Горовенко. – Это из-за вседозволенности. Прихожу на стадион. Мужикам приятно со мной хлопнуть. Отказать не мог, а здоровья было – море. С утра не болел, это щас выпьешь – колотит. А раньше – полкармана трояков: газировочки из автомата с утра бахнул – и на тренировку. На зарядке вся гадость выйдет с потом, и к вечерней тренировке ты красавец.

– Может быть, вас душила зависть к успехам Романцева и Тарханова, оттого и бухали по-черному?
– Как сказал Горький, зависть – самое плохое чувство. Кабы завидовал, жаба изнутри давно бы съела. Нет, я доволен, люди меня уважают.

– А за что уважают?
– Вором не стал. Гадостей и подлостей людям не делал. Пей, но оставайся человеком. А чего еще надо для уважения? Поэтому, когда пить заканчиваю, опять прихожу в футбольное общество, и люди меня принимают. Когда с похмела помираю, пойду к Шурею Гусю (Гуцику. – Прим. авт.). Меня колотит, так он завсегда мне здоровье поправит. Вот щас к Ломанову Сереге на стадион поеду, в баню. Я у него на стадионе лед заливаю.

– А когда выпивали, где работали?
– Если водка мешает работе, брось работу, – скалится Горовеша. – Трудовая книжка  была при деле, когда играл. А нет – кому ты нужен? Потом в 1998-м я тормознул, сам завязал, без всяких кодировок. Восемь лет – до 2006-го в рот не брал. Я такой – пить или не пить.

– Семья есть?
 – У меня взрослая дочь, но живу я с мамой и Людмилой – женщиной, которая меня с пятого класса любила. Кому ты нужен, кроме мамки? Маман уже 77, а она все за меня переживает.

– За ветеранов бегаете?
– Я и в молодости ни фига не бегал, а всегда на мяче был. Я ж козырный!

– Есть что сказать молодым футболистам с высоты пропитых лет?
– Запросто, – вмиг серьезнеет Горовеша (куда подевался нарочитый кураж?). – Если умеешь в футбол играть, значит, бог дал. И не надо талант разбазаривать, потому что потом ох как тяжко вспоминать… Завидовать не завидуешь, но в душе переживаешь: мог бы быть там, но не вышло, и только из-за своей дури. Не надо  козырять, что ты все в этой игре умеешь, – великие так не считали. Молодой два раза по мячу ударил, а какой-нибудь дядя Петя скажет: ух, красавец! А тот уже думает, что все, жар-птицу поймал.

Вот Тархашкин упертым был. Его в«Автомобилист» взяли за компанию с нами. По протекции Юрия Альбертовича. Бездарем он не был, но сколько трактор ни тренируй, он машину не обгонит. Пахал-пахал Тархашкин, а потом начал всю высшую лигу раздевать своими фирменными «кач-качами».

– Часто встречались с Романцевым и Тархановым после их отъезда в Москву?
– Мне не до того было. Они как приезжали – у меня «сезон дождей». А пьяным я общаться не полезу, голова-то работает. Перестал бухать – без вопросов. Они меня уважают – что Тархашкин, что Алька. Они люди состоявшиеся. Я не завидую, уважаю мужиков, отношения у нас человеческие. Олег сейчас в подполье, к нам не приезжает. Когда приедет, все соберемся.

– Сами себя не жалеете? Ведь большой футбол, деньги, слава прошли мимо вас.
– Если и жалеть, то только о сильных соперниках, которых могло быть поболе. А так не жалею. Зачем мне деньги? Как накопим рублей пять, купим водочки опять, потом опять не будем пить, будем денежки копить, но как накопим рублей пять… Меня в Красноярске каждая собака знает, ведь я ж – козырный Горовеша.

«ТАРХАНОВ ВСЕ ВРЕМЯ ПРИЗЫ ПРИСЫЛАЕТ…»

– Тарханов часто приезжает в Красноярск, – продолжает Гуцик. – А Романцев только один раз, в 1999 году, когда еще президентом «Спартака» работал. Прилетал чартером со свитой на турнир своего имени. Турниры именные я начал проводить ежегодно с 1994-го. В июне – на призы Романцева, в августе – Тарханова, зимой – Уриновича. Сроки не меняются. Захочет Олег Иванович прилететь – милости просим. Сам звонить не буду.

В тот единственный приезд мы с Романцевым так по душам и не поговорили. Дружеской теплоты не заметил. Он очень занятой был. Вот Тарханов – сама  доброта и искренность, никогда без внимания не оставит. Призы постоянно классные присылает для команд-победителей.

А в апреле мы проводим региональный Кубок памяти нашего писателя Виктора Петровича Астафьева. Вот кто открытой души человек. Умел дружить с простыми людьми. На каждом своем турнире присутствовал. Мог рюмочку поднять наравне со всеми. В Академгородке жил, в обычной пятиэтажке, а летом – на даче в деревне Овсянка. Перед смертью к нему приезжал артист Георгий Жженов.

ДОСЛОВНО

Александр ТАРХАНОВ, главный тренер ФК «Химки»:
«Горовенко был  безоговорочным лидером»

 – Сергей Горовенко был безоговорочным лидером в нашей группе подготовки при команде «Автомобилист». Раньше других повзрослел. Его первого из Красноярска привлекли в юношескую сборную РСФСР. Мало двигался с мячом – тихоход, но игру понимал в 15 лет на уровне игрока высшей лиги. Удар имел пушечный. Вожак, авторитет. Не знаю, сумел бы он раскрыться на более высоком уровне, но были примеры, когда не обладающие высокой скоростью игроки успешно выступали даже за сборную СССР. Береги себя, Горовеша!

Олег Романцев,многолетний игрок и тренер «Спартака»:
«Бог не дал ему трудолюбия»

–  Он мой приятель. Это человек, который в молодости не использовал свой талант и теперь может только локти кусать. Что он был талантливым футболистом – это без вопросов. Но тут такая штука. Талант ведь – это то, что дано богом, в том числе и умение работать. Пеле, Марадона не стали бы великими, если бы не развивали то, что им отпустила природа, если бы не пахали на тренировках. Сергей и техничным был, и координированным, но вот вторую половину – трудолюбие ему, видимо, бог не дал. Что теперь говорить…

ОТКРОВЕННО

РЯДОМ С ВАМИ БЫЛИ НЕВСПЫХНУВШИЕ ЗВЕЗДЫ?

Никита СИМОНЯН, легендарный спартаковец, вице-президент РФС:
– Когда я был тренером «Спартака» в начале 1970-х, там играл Николай Абрамов. Это был талантливейший игрок! Атлетического сложения, цепкий в обороне, король «воздуха», мог точным и своевременным пасом начать острую атаку, умело подстраховать партнеров. Словом, все у него было. Однако великим футболистом он так и не стал. Расплескал талант, так и не сумев отличить свои достоинства от недостатков. Многие предсказывали Николаю большое футбольное будущее еще в юности. Увы, пристрастие к алкоголю не позволило ему долго поиграть в «Спартаке». Более того, он и прожил-то всего 55 лет.

Борис ИГНАТЬЕВ,  известный тренер:
– В юношеских командах, в том числе сборных страны, я отработал 23 года и за это время повидал столько разных талантов... Жалко, что далеко не все они сполна раскрыли свои способности. Одним из таких считаю ростовчанина Андрея Тимошенко. Отец его – Иван Иванович был известным арбитром. В футболе Андрею все давалось легко с детства. Ему и в юношеской сборной быстро нашлось место. Увы, Андрей посчитал, что сладкая футбольная жизнь с частыми поездками за рубеж, премиальными за победы и  приличной зарплатой будет продолжаться вечно. И не понимал того, что футбольный век короток.

Летом 1988 года мы играли в юношеском чемпионате Европы в Остраве. Дошли до финала, где должны были встретиться с португальцами во главе с Фигу. Все думали о решающей игре, и вдруг на установке Андрей спросил у меня: «А в какой валюте нам заплатят за победу?». «В чехословацких кронах», – ответил я. «А почему не в долларах?». С Тимошенко пришлось серьезно поговорить. Хотя мы тогда выиграли, в том числе с помощью Андрея, я понял, что он не предан футболу. Вскоре Андрей и вовсе затерялся…

Омари ТЕТРАДЗЕ, известный игрок тбилисского и московского «Динамо», тренер:
– В нашей 35-й тбилисской футбольной школе в начале 1980-х был потрясающий самородок – Мамука Опцеури. Все его называли не иначе как Платини. У Мамуки была отличная техника, светлая голова, умение ориентироваться на поле в любой ситуации, чего, увы, нельзя было сказать о его поведении за пределами стадиона. Тогда говорили, мол, парень перебесится, вот попадет в команду мастеров, и тренеры поставят ему голову на место. В 18 лет меня и Мамуку пригласили в тбилисское «Динамо». Но «звездная болезнь» Мамуки дала обширные метастазы. В Грузии умеют восторгаться талантливыми футболистами, и вот внимание болельщиков стало отдалять Мамуку от футбольного поля. Его тогдашнее поведение можно было назвать одним словом – разгильдяйство. Неудивительно, что Мамука в «Динамо» продержался недолго. Увы, он и прожил-то только с четверть века. Бог одарил его большим талантом, но он этого не понял.

Геннадий ЛОГОФЕТ,  защитник «Спартака» в 1960-1970-х:
– Когда в 15 лет я пришел в ФШМ, в команде уже был лидер по прозвищу Мужик – вратарь Валерий Алабужев. При росте 192 см и весе 96 кг он выглядел глыбой. Многие турниры мы выигрывали благодаря ему. По окончании ФШМ только его и меня пригласили в «Спартак». К сожалению, Алабужев был мужиком не только в воротах. Он быстро полюбил вкус водки. Вскоре у Валерки глаза загорались, лишь когда многочисленные поклонники почитали за честь выпить с вратарем «Спартака». Неудивительно, что при таком отношении к режиму Алабужев просто не мог выдержать конкуренцию со стороны сначала Ивакина, а потом Маслаченко. Так и закончил с футболом, толком не раскрывшись.