Омари Тетрадзе: "Однажды оштрафовал футболиста на пять тысяч долларов при зарплате в семь"

— В Калининграде перед игрой с местной “Балтикой” Вы зашли в храм. Перед каждой игрой посещаете церковь?
— Стараюсь перед каждой игрой. Правда, во время домашних матчей не получается. Но перед выездом в Калининград я сходил в церковь и в Красноярске. А в гостях, если нахожу свободные часы, стараюсь утром сходить, свечку поставить.

— Вы верующий человек с детства, или это произошло после какого-то конкретного случая?
— Нет, я с детства верующий. Я не хочу сказать, что я фанатик. Но если дома нахожусь, каждые субботу или воскресенье с семьёй ходим в церковь. Это у нас традиция.

— Отар Кушанашвили рассказывал, что когда Вы приезжаете в Тбилиси, Вас встречает весь город.
— Может, не весь город… Я очень редко бываю в Тбилиси. Времени нет. В год получается один или два раза. Вот не так давно как раз во время паузы был в Тбилиси, две недели провёл. У меня там семья живёт. Три месяца жили порознь. Поэтому, когда приезжаю, большую часть времени провожу с семьёй. Встречаюсь с друзьями. Конечно, не так долго я в Тбилиси нахожусь, как хотелось бы, но стараюсь всем уделить внимание.

— У Вашего папы фамилия Осипов. Почему Вы Тетрадзе?
— Это бабушкина фамилия по отцовской линии. Не будем лукавить, в то время в “Динамо” из Тбилиси должны были играть футболисты только с грузинскими фамилиями. Не то что в состав можно было не попасть — в команду. И отец посоветовал взять бабушкину фамилию.

— Были мысли вернуть фамилию отца?
— Конечно, были. Когда в московском “Динамо” играл, поднял этот вопрос. К сожалению, столкнулся с проблемой — нужно было потратить очень много времени. В Грузии поменяли фамилию за день. Тогда генеральным директором “Динамо” был Николай Александрович Толстых. Попытались сделать — не получилось.

— Самый громкий период Вашей карьеры — выступления за итальянскую “Рому”. Не смогли себя реализовать из-за травм. Я слышал, что в клубе не давали Вам до конца восстанавливаться, выпускали на поле, где случался очередной рецидив.
— В Ваших словах есть истина. Форсировали восстановление — выпускали на поле, на тренировку. А через две недели колено опять раздувалось. Три операции перенёс. Поэтому форму набрать не удавалось.

— Не жалеете, что перешли в “Рому”?
— Изначально я вообще не хотел ехать. Я тогда играл в “Алании”. Меня всё устраивало. Мы выиграли чемпионат России в 1995 году. В 96-м уступили в золотом матче. Там ещё такой неподходящий момент был. Меня не предупредили, что после отпуска уезжаю в Рим. И я не готовился. Просто поставили перед фактом. Вот эту травму я связываю с тем, что попал не готовым в “Рому” прямо в разгар итальянского чемпионата. Там, когда берут игроков, сразу бросают в бой. Не смотрят, готов ты или нет. Мы в то время были не настолько профессиональны, чтобы поддерживать форму даже во время отпуска.

— Тяжело было осознавать, что находитесь в большом клубе, но из-за независящих от Вас обстоятельств не играете?
— Конечно, обидно было. Всё-таки итальянский футбол находился на вершине. Каждый матч — праздник. Когда получаешь травму, не играешь и не знаешь, восстановишься вообще или нет. Ощущения не очень приятные. Но духом не падал. Всё-таки семья была рядом. Жена ни на минуту не бросала меня. Вместе выкарабкались из этой тяжёлой ситуации. Потом пришлось расторгнуть контракт. Это была моя инициатива. Я хотел долечиться до конца и вернуться в большой футбол.

— Как с одноклубниками общались?
— Честно говоря, клуб стал второй семьёй. Раз в неделю после тренировки собирались с ребятами, ужинали вместе. Команда дружная была. Когда я приехал, языка не знал, одноклубники помогали. Допустим, сидели во время обеда, ребята показывали на ложку или хлеб и произносили перевод на итальянском языке ( смеётся ).

— После “Ромы” Вы играли в греческом ПАОКе. Вы получили греческое гражданство. И даже служили в греческой армии.
— Греческое гражданство у меня было, когда я ещё в Италии играл. Я сам по национальности грек. А там принцип такой — если берёшь гражданство, то обязательно три месяца должен отслужить в армии.

— Вы там просто числились?
— Конечно, они на уступки шли. Меня отпускали на тренировки, а вечером я приезжал в казарму. У меня была отдельная комната.

— Я слышал, что Вы уже в 20 лет начали вести конспекты. У Вас уже тогда было желание стать тренером?
— Если честно, не знаю, почему я всё это делал. У меня тогда и в мыслях не было работать тренером. Не могу объяснить. Просто было интересно. После каждой тренировки я делал конспекты. Практически всю карьеру. Конспектировал методы Газзаева, Романцева, Игнатьева. В общем, всех, с кем работал.

— В российском футболе интриг больше, чем в европейском?
— Интриги везде есть. Возможно, в европейском футболе их чуть меньше. Но тоже хватает.

— В Вашей карьере их точно хватало. В частности, до “Енисея” Вы возглавляли казахстанский “Жетысу”. Вы, насколько я понимаю, ушли из-за обвинений в пьянстве Вашего помощника Зайцева.
— Нет, ну это, во-первых, было некрасиво со стороны руководства клуба. И близко этого не было. Это непорядочно с их стороны. Я им в лицо сказал.

— А зачем им это?
— Они должны были нам денег. И любыми путями хотели нас оттуда вытеснить. Выбрали такой путь. Пусть это будет на их совести.

— В 2009 году махачкалинский “Анжи” вышел под Вашим руководством в Премьер-лигу. Но затем, по слухам, Вы подали в отставку из-за нежелания участвовать в договорных матчах с командами из соседнего региона.
— Это неправда. Я после первого тура ушёл. Это всё интриги, о которых мы только что говорили. В футболе много грязи. И вот это один из примеров.

— По версии бывшего игрока “Анжи” Махира Шукюрова, в Вашем уходе виноват на тот момент главный тренер команды Гаджи Гаджиев.
— Я бы так не сказал. Я не хочу возвращаться в те годы. Я принял решение уйти. И считаю, что оно было правильным. Никого винить не собираюсь.

— Самая популярная история про Вас — якобы Вы с пистолетом угрожали убить камерунского защитника Сержа Бранко. Было такое?
— Думаю, если бы я достал бы пистолет, правоохранительные органы занялись бы этим. Я не хочу говорить о Серже Бранко как о человеке. Но считаю, что когда футболист приезжает в чужую страну, в чужой город со своим уставом — это не красит его. А ссора произошла из-за того, что он начал оскорблять матом при всех главного тренера Гаджиева. Я заступился за Гаджи Муслимовича. Успокаивал Бранко, и он попёр на меня. И пошло-поехало. Конечно, никакого оружия не было. Как в “Мимино”: “Случайно стулом задело”.

— Я знаю, что Вы поборник дисциплины. Самое жёсткое наказание, которому подвергался игрок?
— Я не сторонник жёстко наказывать в финансовом плане. Хотя, понятно, пока по карману не попадёт — ты не перестроишься. Есть вещи, которые мы понимаем, где-то закрываем глаза, прощаем. Но есть вещи, которые можно понять, но простить нельзя. Это когда футболисты нарушают режим в быту, позволяют себе спиртное. Они сразу наказываются. И очень жёстко. Однажды я оштрафовал футболиста на пять тысяч долларов, когда зарплата у него была семь.

— Ого.
— У нас всё было оговорено. Они подписывали контракт. Если попался — ты меня извини. Есть дисциплина. Это не мои капризы, не мои требования. Это требования современного футбола. Если мы получаем такую зарплату, значит, должны соответствовать ей.